Беседы ночные о сокровенном...
Свет красноватый, как пламя свечи ...
– Боже Всевышний, что в мире нетленно?
– Время и вечность ...
В сосуде души все, что вместилось,
возьмем мы с собою
в тот мир, где не манят уже миражи.
С чем постучимся – с пустою сумою?
с выжженным сердцем, уставшим от лжи?
Тщетно мы силимся волей рассудка
в судьбы полотно свои краски вплести:
узор изменился – стал ярче как будто,
но чуть узелок – обрывается нить.
И снова челнок, Провиденью послушный,
ведет свою песню: начало – конец,
урок - узелок ... Но узор не нарушен –
так милостив Ткач – наших судеб Творец.
О Боже Всевышний, Ты так терпеливо
ведешь нас по жизни, прощая грехи.
А мы – не послушны, а мы – горделивы,
в погоне за сытостью, сердцем глухи ... (1994)
***
Игры в прятки с самой собой,
и тоска до изнеможенья.
Боже Праведный, Ты со мной.
Ну, а я – у Тебя в услуженьи?
Но бесстрастная, как свеча,
что в надежде пустой истлела –
не светла и не горяча –
не жива, не окаменела –
что же проку в служеньи таком,
что за польза – ни слова, ни дела?
Боже Праведный, будь со мной –
я себя отыскать не сумела.
Не успела постичь, что есть
жизнь иная, где страсти в меру,
где понятия "долг” и "честь” –
суть одно – и любовь, и вера.
Пусть же милость Твоя, Бог мой,
сохранит мою душу от тленья.
Боже Праведный, я с Тобой.
Не ропщу, но молю в исступленьи:
– Овладей моей жизнью! Сполна
отдаю всю себя без сомненья.
Только б знать, что Тебе я нужна,
только б знать, в чем мое назначенье. (1996)
***
Светлой памяти поэта
Роберта Третьякова
Не хлебом единым жив человек ...
Блажен тот, кто прозревает эту мудрость
задолго до того, как годы
виски его отметят серебром. По-разному
мы чувствуем и предрекаем свой конец.
Итожа и подводя черту,
кого мы видим в скорбный час прощанья
у гроба, изголовья своего?
Кого мы привели с собой к Приделу?..
Ответ на сей вопрос –
итог всей жизни нашей.
Чьи скорбные уста в последний путь
молитвою нас провожают?
И чья душа взметнется к Поднебесью
вослед ушедшему, свой путь соизмеряя?
Что истинно, что ложно –
не в этот миг ли силимся понять мы,
оставшиеся в этой жизни бренной
влачить существование земное.
А впрочем, это ль не блаженный дар,
ниспосланный нам свыше, –
не для того ли явились в этот мир мы,
чтоб испознать себя и наше назначенье?.. (1996)
***
В этом мире огромном и нежном
из сплетения сотен дорог
мы одну выбираем с надеждой,
что она – Ариадны клубок,
сохраненный в мечтах наших детских,
простираясь сквозь дней перебой,
все презрев – и метаний суетность,
и буденность, и леность порой –
станет Истиной, может, дерзкой,
неожиданной или простой.
Но, друзья, споры здесь неуместны –
пусть никто не покривит душой –
как ненужны и как бесполезны,
как тщеславны в погоне пустой
за богатством, за призрачной лестью,
как нещадны бываем порой
с идеалами юности, чести,
с обветшалой в метаньях душой.
И дивимся в минуты раздумий,
оглядев и итожа года,
как в бореньи ничтожном из будней
вдруг слагается наша ... Судьба! (1997)
***
Есть в мире огромном,
за окнами вряд,
где жизней пульсируют токи,
окошко одно – там подолгу не спят
седеющей мамы тревоги.
Немое в ночи: "Как дела твои, сын?
Устал, измотали дороги?..”
Кружат без ответа и путают сны
седеющей мамы тревоги.
И вновь хороводит на цыпочках ночь.
Чтоб сон не вспугнуть ненароком,
тихонько шепнут: "Как дела твои, дочь?”–
седеющей мамы тревоги.
От лет молодых до глубоких морщин,
что жизнь прочертила до срока,
они нас хранят – талисманы судьбы –
седеющей мамы тревоги. (1998)
***
Зажгите свечи для людей, зажгите!
Даря огонь души своей,
вы их примите
такими, как их создал Бог
и Провиденье –
в переплетеньи ста дорог
судьбы сеченье.
Порою мечемся: кто мы
и здесь зачем мы?
Ответ искать нам суждено
в теченьи времени.
И в запредельном – там,
где все сокрыто в тайне,
куда нет доступа слепцам,
и лишь в метаньи Души,
презревшей бытие, оковы тела,
бряцанье злата и идей закостенелость, –
лишь ей откроется порог –
дверь потайная –
за нею Истина и Бог… (1998)
В. Гордеева
|
