об искушениях пророка.
О, мир, пресыщенный пороком,
Послушай грустный мой рассказ.
Он шел пустыней сорок дней,
Пески, колеблясь, обступали.
Ночей волшебные вуали
скрывали призраков на дне
колодцев высохших, пустых.
И тьма сгущалась над идущим.
Не добрести ему до кущи,
Уж нету сил. Но ветер стих.

Нежданный голос незнакомки
над ухом нежно прошептал:
- Постой пророк, мой бог Ваал
Тебе послал воды напиться.
И видит он: стоит девица,
В ее руке блеснул кинжал.

" Ах, если мимо ты пройдешь,
Пусть сей кинжал мне в грудь вонзиться,
не уходи". Ваала жрица
воды прохладной полный ковш
несет пророку, тот устами
припал к ковшу. Тут вспыхнув, пламя
Лицо и губы обожгло.

Раздался смех, подобный грому,
Вдруг, страшной силою влекомый,
Подхвачен вихрем, он летит.
И приземлившись на гранит
скалы, похожей на Химеру,
Увидел  древнюю пещеру.
Внутри пещеры полумрак,
Алтарь, вокруг мерцают свечи,
И девы сладостные речи
щекочут ухо: " Видишь знак
над алтарем: кинжал и ковш,
Они тебе уже знакомы,
Теперь ты мой, и здесь мы дома,
Хоть и захочешь - не уйдешь.

Меня любовью увлеки,
Зачем тебе удел скитальца?
Сняв перстень с тоненького пальца
Изящной маленькой руки,
Ему дает. Он еле дышит,
Красою девы поражен.
Воздушный шелковый хитон
с покатых плеч ползет все ниже,
В объятьях девы стонет он.
"Пророк, ты робок? На алтарь!
Неси меня к нему скорее,
На нем сплетемся мы как змеи".

И гаснут свечи. Злая хмарь

вдруг поглотила очертанья
Пещеры, девы, алтаря.
Пророк пред капищем Царя
стоит коленопреклоненно,
Над ним дерев густые кроны,
А в небе голуби парят.
"Прости, мой Царь, в который раз,
Тебя бессовестно я предал.
Иль все, что видел, было, бредом?"
Восток чуть вспыхнул и погас.
Но небо сделалось светлее,
Он слышит: " Вырви из души
все то, что в ней смердит и тлеет,
Иди и больше не греши.

Ты мой избранник, для пророка
Молитва - сладостный удел,
Дни проводи в общении с Богом,
и благовествуй". "Не хотел,
Царь, признаваться пред Тобою,
Но Ты все знаешь наперед.
Я грех лелеял, жил мечтою.
Вкусить, желая сладкий плод,
Горел как огнь, забыл о Боге,
Я в мыслях деву призывал,
меня, простишь ли, Царь мой строгий?
Прошу, поверь - падет Ваал!
Свои стремления не скрою,
Ведь Ты их знаешь наперед.
Вести отныне к аналою
Я стану грешный твой народ".

Ветвятся ели вековые,
И небо скрылось в гуще крон.
Несутся кони боевые,
Клубится пыль со всех сторон.
Блистают шлемы легиона,
Сверкают в воздухе мечи,
"Вперед, бойцы синедриона!"
Готовят плахи палачи.

Познают шеи холод стали.
Пророк в кольчугу облачен,
Сжимает меч и взглядом жалит

Несчастных, забранных в полон.

Его от Бога увела,
"Найду, предам ее геенне,
И, корчась, пусть сгорит дотла!
Пылай, костер! Исчадий ада
сожгу не дрогнувшей рукой".
Плач, крики... "Бейте без пощады!
Господь, их души упокой".
Рядилось небо в багряницу,
Закат как знамя полыхал.
В скале, упившийся Ваал
нес на алтарь хмельную жрицу:

"Опять обманутый пророк
готовит сердце к покаянью,
Вот, вот умрет, смертельно ранен,
Какой, скажи, в тебе мне прок?"

Стрелой язычника пронзен,
Лежит пророк на бранном поле
"Прости! Твоей не внял я воле",-
Сорвался с уст предсмертный стон...

Раскрылись Вечности пути:
Престол, вокруг стоят святые,
И трубы Ангелов литые
взывают: « Господи! гряди...»