С
давних пор встречались на Руси странные люди. Одетые в лохмотья, едва
прикрывавшие тело от ветра и дождя, жили они лишь подаянием. Одни из них
скитались по белу свету из селения в селение, из города в город. Иные
жили всегда на одном месте; не жили — ютились где-нибудь под мостом или в
укромном уголке на задворках... О чём-то плакали, о чём-то молились... И
вели эти безумные на вид люди странные речи. Но речи эти, дивился
народ, часто оказывались пророческими. Имели эти люди особый дар —
видеть насквозь каждого человека и знать, что с ним случится в будущем. А
иногда они предсказывали даже судьбу страны. Народ называл таких людей
юродивыми, или блаженными. И было их немало. Такой
юродивый изображён на картине Василия Сурикова "Боярыня Морозова”.
Жалкий убогий человек, сидит он перед толпой прямо на снегу в рваной
холщовой рубахе. На шее — тяжёлые вериги и крест, рядом на снегу чашка с
милостыней. При этом, подняв правую руку, он, как самый главный в
толпе, благословляет увозимую в ссылку боярыню. Кстати, позировал
Сурикову для этой картины настоящий юродивый, которого художник увидел
на толкучке.
Странный,
говорящий порою смелые речи человек вызывал к себе невольное уважение:
даже царям приходилось выслушивать их суждения и поучения. Стоит только
вспомнить жалобно просящего копеечку юродивого Николушку из пушкинского
"Бориса Годунова”. Борис увидел его в толпе и попросил за себя
помолиться. А Николка в глаза ему безбоязненно сказал: "Нельзя молиться
за царя-ирода!”
Об иных юродивых рассказывают истории и вовсе
чудесные, ибо не только обличали они зло, не только защищали добро и
предсказывали будущее, но и творили чудеса.
Рассказывают, что
однажды корабль, на котором плыли в Москву персидские купцы, попал в
жестокий шторм, разразившийся над Каспийским морем. И вдруг на корме
появился невесть откуда взявшийся, прежде никогда не виденный человек и
показал рулевому, куда надо держать путь. Кораблю удалось благополучно
войти в устье Волги, а когда купцы достигли Москвы, то в юродивом,
сидевшем на площади, — звали его Василием Блаженным — узнали они своего
таинственного спасителя. Как мог московский юродивый оказаться за
тридевять земель на персидском судне? Невероятно! Но легенда гласит, что
так оно и было...
Народ никогда не обижал беззащитных юродивых,
наоборот — почитал их, считая, что дар ясновидения дан им от Бога за то,
что живут они согласно учению Иисуса Христа из священной книги Библии:
"Иисус сказал ученикам своим: если кто хочет идти за мной, отвергнись
себя и возьми крест свой и следуй за мной”. "Отвергнись себя и возьми
крест свой” — это значит: откажись от родного дома, от богатства, тёплой
одежды, от вкусной пищи и даже от нормального поведения. "Следуй за
мной” — это значит: посвяти жизнь свою Богу, молясь перед ним за себя и
за всех людей.
Не всегда юродивыми становились по собственной
воле, сознательно обрекая себя на этот высокий духовный подвиг.
Случалось и так, что постигала человека какая-то беда, страшное
потрясение переживал он — и в одночасье ломалась жизнь, менялась судьба.
И человек, прежде ничем не отличавшийся, обыкновенный, становился вдруг
юродивым.
Именно так произошло с Ксенией Петербургской.
* * *
Петербургской
её назвали потому, что она жила в Санкт-Петербурге на Петербургской
(ныне Петроградской) стороне, когда здесь была бедная окраина города:
немощёные улицы и дощатые заборы; лужи, в которых плавали утки; канавы,
заросшие болотной травой; одноэтажные, окружённые кустами акаций
деревянные домики, где жили бедные чиновники и военные; крошечные
лавчонки, торговавшие чаем, пряниками, ситцами. И была здесь странная
улочка. Забредал сюда какой-нибудь прохожий и с удивлением узнавал, что
называется она "Андрей Петрович”. На вопрос, откуда взялось такое
странное название, местные жители рассказывали ему удивительную историю.
Когда-то,
ещё при императрице Елизавете Петровне, на этой улице в небольшом доме
жили муж и жена — Андрей Фёдорович и Ксения Григорьевна Петровы. Андрей
Фёдорович был военным в чине полковника и пел при дворе в церковном
хоре. Они очень любили друг друга и жили душа в душу.
Казалось,
ничто не предвещало беды. И не было ещё у Ксении Григорьевны
пророческого дара, чтобы предвидеть и предотвратить её. И беда пришла:
Андрей Фёдорович скоропостижно скончался. Так внезапно, что не успел
исповедаться и причаститься. И это больше всего терзало молодую
двадцатишестилетнюю вдову. Ведь умереть без христианского приготовления к
смерти — значит обречь свою душу на вечные муки.
И тогда, чтобы
спасти душу любимого мужа, решила Ксения Григорьевна принести в жертву
Богу не только земные богатства, которые имела, не только отречься от
звания своего, но и отдать самое ценное, чем может обладать человек, —
собственный разум.
С этой минуты Ксения как будто лишилась
рассудка: когда мужа повезли на кладбище, она надела на себя его военную
одежду — камзол, штаны, картуз — и в таком виде, к удивлению всех
родственников, провожала гроб до могилы. Мало того, с тех пор она больше
не откликалась на своё имя, а просила называть себя именем мужа: Андрей
Фёдорович. Если кто-нибудь обращался к ней по имени, она отвечала
печально: "Оставьте вы Ксению! Что она вам сделала? Похоронила я её, а
Андрей Фёдорович весь тут”. Такое бывает нередко — случается с кем-то из
близких беда, и невольно думаешь: "Лучше бы не с ним, а со мной!” Так и
Ксения — странным мужским нарядом, новым именем своим она словно бы
утверждала: беда случилась именно с ней; это её, Ксению, схоронили, а
муж — он жив и будет жить.
Но на этом странности Ксении не
закончились: сразу же после похорон она всё своё имущество раздала
бедным, а дом мужа, в котором была когда-то так счастлива, подарила
своей хорошей знакомой, Параскеве Антоновой, попросив её пускать в него
даром бездомных нищих. Родные Ксении не хотели, чтобы она осталась без
крова, и обратились к начальству Андрея Фёдоровича; мол, несчастная от
горя лишилась ума, сама не понимает, что творит. Но после долгих
разговоров с Ксенией люди поняли, что не от слабого ума были её поступки
— от доброго сердца и великой любви не только к мужу, но и ко всем
людям.
В память о Ксении, об имени, которым назвала она себя по
смерти мужа, и получила — хоть и не совсем точно — своё имя улица
"Андрей Петрович”. Проходили годы... Сменялись поколения... В прошлом
веке появились на Петербургской стороне каменные дома, а улица эта
получила новое, по сей день сохранившееся название —Лахтинская.
Ну а что же Ксения?
Все
дни, с утра до вечера, бродила она по городу — босая, в мужской одежде;
в руке палка, за плечами котомка, сама высокая, худая, глаза большие,
светлые. Когда одежда превратилась в лохмотья, Ксения стала ходить в
красной кофте и зелёной юбке или наоборот — в зелёной кофте и красной
юбке, но обязательно этих цветов, цветов мужнина мундира. А лоскутки,
оставшиеся от его одежды, прятала на груди. Зимой она носила на босу
ногу рваные башмаки, а голову повязывала простым белым платком. Все
жалели Ксению — когда-то счастливую, а теперь от горя безумную, нищую, —
говорили с ней ласково, угощали её, подавали милостыню. Но она брала
лишь "царя на коне” — копейку, на которой отчеканен был Георгий
Победоносец, поражающий дракона. Да и эту копейку тут же отдавала
какому-нибудь нищему. Все обиды и печали сносила Блаженная Ксения
безропотно, и лишь однажды, когда стала она уже почитаться окрестными
жителями за святого человека, угодницу Божью, пришлось обитателям
Петербургской стороны увидеть её в страшном гневе. Ватага мальчишек,
которые испокон веков любят дразнить слабых и беззащитных, не
ограничиваясь словами, принялась швырять в юродивую комья грязи и камни.
И тогда — единственный раз в жизни — смиренная угодница, подняв свою
палку-посох, сама набросилась на обидчиков, тут же обратившихся в
бегство. Испугались не только мальчишки, но и их родители — издревле на
Руси смертным грехом почиталось обидеть юродивого. Что сказали они своим
детям, какой суд и расправу над ними учинили — неизвестно, только с той
поры блаженную больше никто никогда не обижал...
Чаще всего
бродила Ксения по Петербургской стороне — то заглянет к знакомым, то
зайдёт на Сытный рынок, то в церковь апостола Матфея, которой сейчас уже
нет; а на ночь куда-то исчезала. В конце концов горожане решили
разузнать, где же ночует юродивая. Удалось выяснить, что уходила она на
ночь за город, в поле, и там до рассвета молилась... Только изредка
Ксения оставалась ночевать в доме — и то лишь у близких знакомых.
В
то время на Смоленском кладбище шло строительство новой каменной церкви
— взамен старой, деревянной. Стены поднялись уже высоко, так что
каменщикам приходилось сперва поднимать кирпич на леса и только после
этого продолжать вести кладку. Строительство храма — дело богоугодное, и
блаженная Ксения надумала помочь строителям. По ночам носила она
кирпичи и складывала на лесах. Поутру приходили мастеровые — и понять не
могли, как это происходит. Наконец решили вызнать, кто же этот незримый
помощник. Вот тогда-то и стало всем известно, что тяжкий этот труд
исполняла известная всей округе юродивая Ксения.
Мало-помалу
горожане стали понимать, что Ксения не обычная нищенка, каких много было
тогда в Петербурге, а особенная. Где ни побывает она, туда потом
приходит удача.
Купцы подметили — если Ксения зайдёт к кому из
них в лавку и угостится пряником, сразу же лавка начинает отлично
торговать. Подвезёт кто-нибудь из извозчиков Ксению хоть на несколько
шагов — и целый день после этого ему попадаются богатые седоки. Поэтому
они наперебой зазывали к себе Ксению — и доброе дело совершить, и удачу
залучить. Матери замечали: покачает Ксения ребёнка, приласкает больного
младенца, тотчас плачущий успокоится, а больной вскоре выздоровеет. Вот
почему, когда Ксения проходила мимо домов, двери распахивались и хозяева
как долгожданную гостью приглашали её зайти. Но главное, вот на что
обратили люди внимание: своими странными речами Ксения предсказывала
людям, что с ними произойдёт, и указывала при этом, как им надо
поступать.
Как-то раз шла Ксения к Параскеве Антоновой — той
самой, которой дом подарила. Антонова была женщиной одинокой, не дал ей
Бог ни мужа, ни детей. В то утро сидела она у себя в горнице, занимаясь
рукоделием. Как всегда, не снимая с плеч котомки, Ксения быстро сказала с
порога:
— Вот ты сидишь, чулки штопаешь и не знаешь, что тебе Бог сына посылает. Иди скорей на Смоленское кладбище.
Не
близок путь с Петербургской стороны до реки Смоленки. Однако Антонова
бросила все домашние дела и отправилась на кладбище. Шла, шла и только
завернула на Камскую улицу, что ведёт на Смоленское кладбище, как прямо
перед ней извозчик сбил беременную женщину. Несчастная прямо на улице
разрешилась от бремени и тут же скончалась. Антонова взяла
новорождённого на руки и с ним вместе вернулась домой.
Отца ребёнка найти так и не удалось. Антонова сама вырастила мальчика, воспитала, и он всю жизнь почитал её как родную мать.
А однажды Ксения весь день ходила по городу — то к прохожим подойдёт, то к знакомым заглянет, то в церковь... И всё повторяет:
— Пеките блины! Пеките блины! Скоро вся Россия будет печь блины!
— Что это нынче с Ксенией? — удивлялись люди. — При чём тут блины?! До масленицы вроде ещё далеко...
А
на следующий день, 25 декабря 1761 года, умерла императрица Елизавета
Петровна, дочь Петра Великого. Ещё накануне велела она архитектору
Растрелли настлать в ее новом Зимнем дворце паркет покрасивее, отделать
спальню золотом, но вдруг — скончалась. И, как положено по обычаю в
таких случаях, люди на поминках варили кисель и пекли блины. А несколько
лет спустя, уже в царствование императрицы Екатерины. Великой,
блаженная Ксения несколько дней подряд просидела на церковной паперти — и
всё плакала, плакала...
— О чём ты плачешь, Андрей Фёдорович? — спрашивали её.
А
вскоре стало известно, что в Шлиссельбургской крепости на острове
Орешек, в том месте, где берёт начало Нева, убили законного наследника
престола, молодого Иоанна Антоновича, так и не успевшего увидеть за свою
жизнь ничего, кроме каменных стен своей темницы.
В другой раз Ксения подошла на улице к незнакомой женщине, подала той медный пятак с изображением всадника и сказала:
—
Возьми пятак, тут царь на коне. Потухнет. Женщина приняла монету и, не
понимая, что означают странные слова нищей, направилась домой. И только
завернула на свою улицу, как издали увидела, что на крыше её дома
вспыхнуло пламя. Вокруг дома собрался народ — кто кричит, кто крестится,
кто в окно уж полез вещи вытаскивать. Испуганная женщина с зажатым в
кулаке пятаком побежала к дому, и только к нему приблизилась, как пламя,
к удивлению всей толпы, вмиг исчезло.
Говорили, что Ксения
насквозь видела людей, читала все их мысли. Зашла она как-то раз к
купчихе Гайдуковой. Та усадила гостью за стол, принялась угощать. Когда
Ксения собралась уже уходить, Гайдукова давай извиняться за угощение:
— Уж ты прости меня, Андрей Фёдорович, нечем тебя угостить больше. Ничегошеньки сегодня не готовила.
—
Да спасибо, спасибо тебе, матушка, за твоё угощение, — отвечала Ксения,
— только лукавить зачем? Ведь побоялась ты мне дать уточки...
Стыдно стало хозяйке — ведь и вправду стушила она утку и приберегла её в печи для отсутствующего грозного мужа.
Ещё
очень и очень многое рассказывают о Ксении, её чудесах и пророчествах —
ведь жила она после смерти мужа целых сорок пять лет. Когда
превратилась она из счастливой жены Ксении в полубезумного "Андрея
Фёдоровича”, ей исполнилось двадцать шесть, а скончалась она на
семьдесят втором году жизни.
Могила Ксении Петербургской
находится на Смоленском кладбище — том самом, где некогда помогала она
по ночам строить церковь в честь иконы Смоленской Божией Матери.
Надпись, высеченная на могильной плите, заканчивается словами: "Кто меня
знал, да помянет душу мою, для спасения своей души. Аминь”. И слова эти
оказались пророческими.
Через некоторое время на Смоленское кладбище стало стекаться множество людей — помолиться, попросить утешения и исцеления.
* * *
И
после смерти Ксении Петербургской не прекратились чудеса, по-прежнему
оставалась она помощницей человеческой в бедах и болезнях. Люди верят:
если прийти на могилу Ксении помолиться, попросить мысленно о помощи —
блаженная обязательно на просьбу откликнется.
Верующие так
объясняют это: люди умершие и люди живущие составляют между собой как бы
одну семью и помогают друг другу; живущие поминают в своих молитвах
усопших, умершие молятся перед Богом за всех живущих на Земле.
Многие
уносили с собой горсть земли с могилы Ксении — так что вскоре весь холм
оказался разобранным. Насыпали новый — и его постигла та же судьба.
Положили на могилу мраморную плиту — и ту растащили, откалывая от неё по
кусочку; паломники уносили с собой осколки во все концы России...
В
особой книге, что хранилась в Смоленской церкви, было описано множество
случаев чудесного исцеления. Была в их числе и такая история.
"У
одного капитана был болен сын, и никто не надеялся, что он выздоровеет.
Доктора отказывались его лечить. Но вот капитану посоветовали взять с
могилы Ксении земли, всыпать в стакан и дать выпить. Сделали так, и сын
выздоровел”.
А вот рассказ одной женщины. Её пятилетняя дочь
Анечка тяжело заболела скарлатиной — болезнью, в те времена с трудом
поддававшейся лечению. Врач уже вынужден был признаться, что все его
старания бесполезны — ребёнок обречён. Родители отчаялись... И вдруг к
вечеру Анечка приподнялась в кроватке и разулыбалась. Ей не просто стало
легче — дело явно и быстро пошло на поправку. Радости и изумлению
родителей не было предела. Но что же случилось? Этого никто не мог
понять, пока старая няня Анечки не призналась, что побывала днём на
могиле Ксении и там, плача, молилась, прося святую угодницу спасти
невинного ребёнка...
Но не только об исцелениях просили Ксению.
Обращались к ней верующие — чаще всего женщины — с самыми разнообразными
просьбами, молили о помощи и заступничестве во множестве дел, из
которых и складывается обычная человеческая жизнь. А разве может быть
что-нибудь важнее человеческой жизни, счастья, благополучия? Меркнут
перед этим самые грандиозные события, потому что именно из человеческих
жизней, судеб, самых простых, обыденных дел и складывается история
нашего мира...
* * *
В середине прошлого века над могилой
блаженной Ксении поставили маленькую каменную часовенку, а в начале века
нынешнего — воздвигли новую, больше и наряднее. И приходили в этот дом
молитвы не только жители Санкт-Петербурга. Верующие всей России
съезжались сюда.
Однажды приехала в столицу женщина, чтобы
разыскать своего мужа, который сбежал, прихватив все её сбережения. Куда
только ни обращалась она — никто не мог помочь. Тогда по чьему-то
совету она отправилась на Смоленское кладбище и помолилась на могиле
Ксении. На следующее же утро в полиции ей сообщили, что муж найден и
привлечён к суду.
Многим добрым людям, приезжавшим в Санкт-Петербург с надеждой или в отчаянии, приходила на помощь Ксения.
Была
среди них одна помещица, мечтавшая определить сыновей в кадетский
корпус. Оба успешно сдали экзамены, но в списках принятых не оказались.
Кто-то посоветовал матери сходить на могилу Ксении, попросить о помощи.
Женщина так и сделала, а вернувшись домой, нашла письмо, уведомлявшее,
что сыновья её в корпус всё-таки приняты.
А потом верующим стала
являться и сама Ксения — в образе старой, бедно одетой женщины с посохом
в руке. Она давала людям разные советы и тут же исчезала.
Однажды она явилась перед человеком, сильно пьющим, и строго приказала:
— Брось пить! Слёзы матери и жены твоей затопили могилу мою!
С тех пор не брал человек в рот ни капли вина.
В
другой раз Ксения явилась женщине, чей муж был безнадёжно болен и уже
умирал. И тогда женщина в последней надежде мысленно обратилась к
блаженной Ксении, умоляя спасти мужа.
Неожиданно перед ней предстала бедно одетая старушка.
—
Слушай, голубка, — сказала она. — Не печалься! Больного надо кормить
каждые полчаса, всего понемножку, по две ложки. Ну там молока, чаю,
кашки...
— Да он уж третий день губ не разжимает! — плача, ответила женщина.
— Ничего, ничего, ты попробуй, — посоветовала старушка и, сказав: — Ну, прощай, мне пора, — вышла из комнаты.
Женщина
даже не услышала, как скрипнули ворота. Она подбежала к окну.
Старушки-гостьи нигде не было видно. Женщина спросила у соседей — те
тоже не видели, чтобы кто-нибудь выходил из дома.
А больной тем
временем открыл глаза и впервые за много дней тихо попросил попить.
Прошло немного времени, и силы мало-помалу стали возвращаться к нему.
"Я просила Ксению о помощи, и она помогла”, — рассказывала потом мужу женщина.
* * *
Канонизирует, или причисляет к лику святых, Церковь за праведную жизнь и за чудеса, творимые при жизни и после смерти.
Первыми
русскими святыми стали братья-князья Борис и Глеб, убитые своим старшим
братом Святополком, за что он получил прозвище Окаянный. О краткой
жизни братьев, об их мученической смерти рассказал мудрый летописец
Нестор. Через двести лет после своей гибели они стали являть миру
чудеса: в ночь перед Невской битвой, в 1240 году, русским воинам
привиделись они плывущими в ладье. "Брате Глебе, — слышен был голос
Бориса, — вели грести, да помощем сроднику нашему Александру”.
А
первым из юродивых, которого Русская Православная Церковь причислила к
лику святых, был Прокопий - Устюжанин, который своими молитвами отвёл от
родного города страшную грозу. Впоследствии святыми были признаны
Василий Блаженный — его называли ещё Василием Нагим, Никола Псковский и
многие другие.
С 6 по 9 июня 1988 года по всей России
праздновалось тысячелетие Крещения Руси. В честь этой даты Русская
Православная Церковь канонизировала ещё девять подвижников, девять
праведников. Причисляя их к лику святых, Освященный Поместный Собор
Русской Православной Церкви повелел: объявить о них всему православному
миру, служить им особо во храмах, писать их иконы, составить
жизнеописания, праздновать день памяти каждого из них. Среди новых
святых и великий князь Дмитрий Донской, одержавший победу в Куликовской
битве; и гениальный иконописец Андрей Рублёв; и знаменитый
монах-писатель Максим Грек... Среди них и скромная блаженная Ксения
Петербургская. День её памяти отмечается 6 февраля.
Говорят,
как и прежде, помогает она многим. Говорят, что покровительствует она
городу и, если нагрянет беда, защитит его. Говорят, будто и сегодня
бродит она по Санкт-Петербургу — старая, бедно одетая женщина, похожая
на обычную пенсионерку с палочкой. Иной раз она является доброму
человеку и подаёт полезный совет, в другой — предстаёт перед человеком
дурным и стыдит его, а порой просто сидит где-нибудь одиноко на скамейке
в садике и о чём-то плачет. Подсядь к ней, поговори, спроси, о чём она
плачет...
